ФСБ может расширить свои полномочия, а научно-исследовательские комитеты — исчезнуть в небытие. Эксперты говорят, что перспектива таких изменений — это то, что …
В кулуарах российских властей обсуждают новые реформы правоохранительной системы. В частности, ФСБ получит право вести уголовные дела против прокуроров, руководителей НИИ и адвокатов. В то же время вновь появляются слухи о реформах и даже исследовательских комитетах.
О причинах этих предложений и возможных последствиях военной реформы «Росбалт» расспросил экспертов.
Геннадий Гудков, полковник ФСБ, государственный консул МП III-VI организации:
«Все правовые реформы последнего десятилетия — результат борьбы за власть и деньги. Других целей у этих преобразований нет. Например, реформа полиции 2010 года с точки зрения правоохранительной системы не привела к борьбе с преступностью или обеспечению безопасности граждан, а привела, в том числе, к чрезмерному увеличению бюджета.
ФСБ вновь превратилась в монстра. У нее прекрасный мандат и, по сути, структура, включающая все правоохранительные службы. МВД, Федеральная служба исполнения наказаний, буквально все. В какой-то степени Росгвардия и ФСО, которые традиционно играют роль «младшего брата», чуть меньше зависят от ФСБ. А поскольку остальные службы находятся под «карнизом», то даже невозможно понять, какие еще полномочия нужны ФСБ в других местах — они и так избыточны и никем не контролируются.
Что касается Комиссии по исследованиям, то она также возникла в результате конфликта между расовым и механистическим давлением. Я хорошо помню, как голосовал за закон об исследовательских комиссиях. На первый план вышел абсурд. Он был написан как инструмент власти. Какой власти — исполнительной, законодательной или судебной? Александр Бастрин (возглавлявший службу) хотел, чтобы это был инструмент власти, который не должен был принимать никто, кроме президента. Но у президента, даже если бы он хотел контролировать СК, такой возможности, конечно, нет
Что касается дебатов о его отмене, то это выгодно не прокуратуре как институту, а «прокуратуре» как людям, которые хотят «кинуть», например, бастрианцев.
Таким образом, нет никакой реформы, направленной на благо людей, обеспечение защиты от терроризма, уличной или организованной преступности. Это борьба сектантов за дополнительную власть, которая является источником переполненности, влияет на расстановку «своих» людей, доступ к бюджетам и механизмам. Например, в борьбе с прокуратурой и Следственным комитетом команда [Генерального прокурора РФ] выигрывает у Юрия Цика. И это все. Никаких значимых преобразований ожидать не стоит».
Вызывается Алексей Кондауров, генерал КГБ, депутат Государственной Думы IV созыва.
Я не исключаю, что ФСБ действительно не хочет расширять свои полномочия по возбуждению уголовных дел в отношении спецсубъектов, особенно после дела «Шахромолодцев». ФСБ добивается такого изменения в связи с тем, что в отношении Александра Долиманова не возбуждено уголовное дело. В настоящее время спецслужбы ведут оперативные разработки и направляют их в Следственный комитет. Очевидно, что они хотят избавиться от промежуточных дел, таких как Комиссия по исследованию, и закрыть подследственность таких громких дел.
Очевидно, что руководство ФСБ стремится расширить свои полномочия за счет этой части организации. Громкие расследования накладывают на организацию политическую нагрузку и повышают ее престиж. Это видно на примере дела «Шахромолоди», где боролись с главным «вором в законе», и других получивших широкую огласку уголовных дел, например, против Алексея Улюкаева и Никиты Белых. Общественность воспринимает подобные исследования как эффективную борьбу с коррупцией. Я не исключаю, что Владимир Путин не против изменения подследственности.
Что касается идеи упразднения Следственной комиссии, то пока сложно сказать, произойдет ли такая реформа. Если она произойдет, то не все расследования будут переданы в ФСБ, а часть из них вернется в прокуратуру. Честно говоря, я не знаю, будет ли принято такое решение, поскольку это не имеет особого значения.
Игорь Каряпин, правозащитник, президент общественной организации «Комитет против пыток»:
Ходят слухи, что Исследовательская комиссия снова объединится с прокуратурой, а Федеральное бюро тюрем — с Министерством внутренних дел. Мне эти реформы в «режиме возвращения» кажутся довольно странными. На мой взгляд, это выглядит как констатация провала, но, на мой взгляд, Исследовательская комиссия как структура была очень успешной. Другое дело, что существуют административные проблемы.
Например, мы постоянно сталкиваемся с тем, что Научно-исследовательская комиссия не соблюдает внутренние регламенты и не выполняет распоряжения Александра Бастилина. И это системная проблема. Есть команды, которые не выполняются, есть вся нормативная база, которая редко работает. Некоторые механизмы в РД почти всегда включаются вручную — либо Бастлиным, либо его заместителями. Однако объединением с прокуратурой эта проблема не решается.
Верховный комиссар, что касается дел против специальных субъектов, то мы считаем, что такие дела, конечно же, должны расследоваться Комиссией по исследованиям, а не ФСБ. У ФСБ просто нет необходимых правовых механизмов для расследования таких дел. Однако оперативная поддержка в таких случаях действительно должна оказываться специальной структурой, и участие СФС полностью оправдано и разумно. Однако спецслужбы в их нынешнем виде не могут возбуждать или расследовать уголовные дела.
Кроме того, надзор за ФСБ осуществляет военно-следственный орган при прокуратуре. Подразделения ФСБ, как правило, являются воинскими частями. Не так часто встречаются военные подразделения, занимающиеся всеми специальными вопросами. В конце концов, есть несколько должностных преступлений. Есть ощущение, что это военный переворот.
Валерий Соловей, кандидат исторических наук, политолог:
‘Причин для реформ две. Первая заключается в том, что не был «решен» вопрос о статусе Исследовательской комиссии. Не было доказано, что она является российским аналогом ФБР, как предполагалось изначально. Кроме того, сохраняется конфликт между Комитетом по исследованию и прокуратурой. Их обязанности не распределены, что создает почву для конфликтов.
Вторая причина возможной реформы — нынешняя острая нехватка бюджетных средств. Почти треть бюджета в огромных объемах выделяется на правоохранительные органы и оборону, но они все еще пытаются оптимизировать свою штатную структуру. И в этом смысле естественным решением представляется расформирование Исследовательской комиссии и передача части ее функций частично Министерству внутренних дел, частично прокуратуре и частично ФСБ.
Предполагается, что расследование особо важных преступлений будет передано ФСБ. Это, конечно, повысит роль и значение ФСБ.
Кирилл Кабанов, председатель Постоянного комитета ЭСР по противодействию коррупции и участию граждан в управлении правоохранительными органами:
«Реформа правоохранительных органов вряд ли произойдет до выборов. Потому что это всегда шок для системы. Она перестает работать, и люди начинают думать о том, кто куда идет и кто кого назначает.
Нужно ли нам создавать доминирующие структуры? Я не думаю, что это необходимо. Наоборот, при наличии исследовательской юрисдикции и жестких ограничений на правоохранительные службы по тематике можно создать мощную и эффективную государственную машину. А когда вы объединяете все в систему, которая допускает спецслужбы, жесткий контроль над органом и кладет яйца в корзину, это, как показала историческая практика, краткосрочно и неэффективно.
То же самое относится и к Комиссии по расследованию. Казалось бы, система уже существует и нуждается в корректировке, чтобы приспособиться к ее характеру. Но она уже функционирует. Поэтому не стоит упоминать о том, что работает.
На самом деле, конечно, нет такого солдата, который не мечтал бы стать генералом, и генерала, который не мечтал бы стать командиром. Поэтому кто-то и продвигает такую реформу, думая, что она сможет охватить просторы планеты.
Представление Комитета по исследованию России в Федеральную службу безопасности: характер и последствия
В чем суть представления Комитета по исследованию России в Федеральную службу безопасности и как оно влияет на работу Комитета по исследованию России?